Вестник МГУ. Серия 8. История. 2023. № 2

Статья посвящена уникальному случаю в истории католической церкви: казни за участие в мятеже против короля в 1405 г. архиепископа Йоркского Ричарда Скроупа. Конфликты монархов и прелатов — обычное явление для средневековой Европы. Время от времени государи заточали строптивых иерархов в темницы и даже могли пойти на их физическое устранение, но никогда — путем публичной казни. В статье анализируются возможные причины, вынудившие Ричарда Скроупа, поддержавшего восхождение Генриха Болингброка на английский престол в 1399 г., выступить с войском против своего короля. Следует ли воспринимать восстание архиепископа в контексте мятежа в июле 1403 г. Генри и Томаса Перси, с которыми Скроупа связывали родственные узы, или же в нем следует искать подражание Томасу Бекету, открыто выступившему против Генриха II, чтобы защитить свободы английской церкви? Помимо попыток найти ответы на эти вопросы, в статье анализируется общественный резонанс, вызванный казнью архиепископа. В первую очередь рассматривается реакция папского престола, а также меры, предпринятые архиепископом Кентерберийским Томасом Эранделом, направленные на сокрытие от народа информации об отлучении причастных к казни лиц, в том числе самого короля. Во-вторых, изучаются слухи, циркулировавшие в английском обществе по поводу характера болезни, поразившей Генриха сразу после казни Скроупа. Молва называла болезнь короля проказой, полагая ее карой за пролитие крови служителя Божьего. Наконец, особое внимание уделяется культу казненного Скроупа, почитаемого в Йорке в качестве святого. Вопреки королевским запретам и даже попыткам преградить доступ к могиле Скроупа в йоркском соборе, поток пилигримов к месту его погребения не иссякал. Почитание Ричарда Скроупа неожиданно получило поддержку короны в период правления королей из династии Йорков, видевших в казненном архиепископе противника дома Ланкастеров.

В основе исследования лежит документ 1821 г., который представляет собой подробное описание помещений квартиры только что ушедшего из жизни профессора Московского университета И.А. Гейма. С 1781 г. продвигаясь по службе в университете (при этом сохраняя связи с Германией), Гейм поднялся до профессора, а затем и до ректора Московского университета. Изучая его домашний быт, можно получить картину жизни «русского немца» — представителя академической культуры (с ее академической же повседневностью). В квартире Ректорского дома близ Моховой в соответствии с описью выделены 4 жилых комнаты, кухня и конюшня (располагавшаяся на нижнем этаже). Покомнатное описание мебели, одежды, посуды и других предметов обихода, сведения о составе домашней библиотеки воплощают анторопологические характеристики профессорской субкультуры. Вещь рассматривается автором статьи как содержащийся в ней в свернутом виде «клубок» культурных практик, а структура жилища и его наполнение — как воплощение образа жизни профессора. Перечень многочисленных предметов кухонной утвари, наличие кареты, дрожек и нескольких наборов упряжи на конюшне свидетельствуют о полной автономности существования, а наличие большого числа стульев и обеденных приборов позволяет говорить об степени «публичности» пространства. Набор одежды (повседневной и парадной), ордена, наличие заемных писем и свободных денег свидетельствуют об относительно высоком материальном и символическом статусе Гейма, демонстрируют достаток, стремление к бытовому удобству «частного человека». Но сдержанная стилистика оформления квартиры, множество столов, книг, измерительных приборов и канцелярских принадлежностей (атрибутов рутинного академические письма) — всё это говорит о приоритете интеллектуальных занятиях профессора на дому. Рассмотренный на историко-культурном фоне материал описи позволяет расширить представления о малоизученной в целом субкультуре университетских преподавателей как специфического слоя «среднего рода людей» — российской интеллектуальной элиты конца XVIII — начала XIX в.

Представленная статья посвящена анализу писем уроженки города Верхнеудинска (ныне Улан-Удэ) Екатерины Александровны Сергеевой, в замужестве Танской, которые она писала родным и друзьям в процессе получения образования — сначала в Троицкосавской гимназии, а затем, с 1903 г., на Бестужевских высших женских курсах. Пореформенное развитие Российской империи привело к естественному изменению условий женского существования, значительно разнообразив его формы. Ведение в широкий обиход понятия личной свободы, модернизация системы образования стимулировали как процесс общественной эмансипации в целом, так и процесс женской эмансипации. Происходившие общественные перемены отражались в частной жизни современников, свидетельства чего мы находим в их личной переписке. В своих письмах Е.А. Сергеева выходит за рамки женского «бытового» повествования, расширяя и обогащая его сюжетами, связанными с процессом обучения, размышлениями о прочитанных книгах и о происходивших общественно-политических событиях, самопрезентацией внутреннего «я». Письма героини можно условно разделить на троицкосавский период, в течение которого Екатерина много размышляла и писала о желании обрести свою автономность, и петербургский — период деятельной реализации обретенной самостоятельности. Кроме того, в письмах представлен процесс рождения женщины нового типа, не ограничивающей себя комплексом исключительно женских обязанностей. Исследование корпуса писем Екатерины Александровны Сергеевой (Танской) позволяет сделать вывод о начале процесса формирования круга «внедомашних» интересов женщин на окраинах Российской империи. Данный процесс развивался в течении XIX в. в центральных регионах империи, однако в Забайкалье он имел медленный и далеко не повсеместный характер. В целом письма Е.А. Сергеевой являются уникальным для региона историческим источником, позволяющим реконструировать историю глазами женщин, чей взгляд на личные, общественные и государственные события не был востребован специалистами в области социальных и гуманитарных наук вплоть до конца ХХ в.

Тенденции развития современной историографии во многом определяются влиянием лингвистического поворота на методологию изучения российской истории, в том числе в плане развития практик использования дискурсивного анализа применительно к текстовым источникам, отражающим мировосприятие современников. Историческое сообщество осознало методологическую несостоятельность как использования научного языка западной академической науки, так и поиска универсальных исторических понятий, пригодных для изучения истории любой страны, независимо от ее социокультурного своеобразия. На первый план выдвинут принцип контекстуальности, т.е. исследования исторических явлений в рамках той социокультурной среды, которая породила это явление, что актуализирует обращение к политической истории Российской империи с использованием новой оптики ее видения — методологии дискурсивного анализа текстов современников. Познавательные возможности названного подхода можно продемонстрировать на примере анализа языка текстов, представляющих контент публичного и мемориального дискурсов о выборах в Государственную думу Российской империи, избирателях и народных избранниках. В фокусе внимания автора — понятия, употребляемые современниками, в которых отражалась историко-культурная национальная специфика восприятия «русского избирателя» и «народных избранников» как акторов исторического процесса, которые были призваны «участвовать в судьбе своей страны». Так, раскрытие смысла наиболее часто употребляемого понятия «русский» в дискурсе современников включает понимание его и как репрезентации хранителя традиции национальной политической культуры, и как центростремительной силы, сплачивающей русских в их осознании своей этнокультурной идентичности. Эта специфика зафиксирована в объяснении современниками значимости проекта народного представительства, «дарованного царской волей», который представляет собой форму «исконно русского самодержавия». Осознание гражданской идентичности русским избирателем в публичном и мемориальном дискурсах современников представлено восприятием «выборных от населения» как «своих» в отличие от правительственных чиновников, выступающих в образе «чужого». Раскрывая аутентичный смысл понятий, которыми пользовались современники, возможно уяснить ценностный мир, правила социальной коммуникации людей в поворотный исторический период реформ и революций в России начала ХХ в.

Проблема кадрового обеспечения физкультурного движения в 1918–1930 гг. до сих пор практически не становилась объектом специального научного исследования, несмотря на то что во многом от ее решения зависел успех развития физкультурного движения, которому в советском государстве отводили важнейшую роль в деле воспитания «нового человека» и мобилизации трудовых ресурсов. В статье представлен комплексный анализ данной проблемы в указанный период. Рассматриваются закономерности в изменениях кадрового состава (качественные и количественные) инструкторов, а также выявляются факторы, влиявшие на данный процесс. Характерным явлением в эти годы была острая нехватка кадров инструкторов (тренеров). Поскольку физическая культура должна была стать одним из важнейших инструментов воспитания в духе коммунистических идеалов и в тоже время методом восстановления подорванного здоровья населения страны, необходимо было достигнуть массовости физкультурного движения, а значит, нужны были массовые инструкторские кадры. Согласно рассмотренным материалам, возникал ряд проблем на пути достижения массовой подготовки кадров, и основная из них — финансовая, поэтому количество учебных заведений и курсов росло крайне медленно, а сами инструктора часто не были заинтересованы в высоком качестве работы. Еще одной проблемой являлся социальный состав инструкторских кадров, поскольку физкультура, по мнению советских идеологов, не могла быть аполитична и существовать ради спортивных достижений. Усугублял ситуацию разнобой и несогласованность работы различных ведомств и организаций. Всё это вместе взятое привело советское руководство к осознанию, что проблему не решить без жесткого регулирования и контроля процесса подготовки кадров, а также масштабной финансовой поддержки, что отразилось в решениях партии и советского правительства, комсомола и профсоюзов в 1929 и в 1930 гг., когда система управления физкультурным движением была кардинально перестроена, а проблема нехватки кадров получила комплексное решение.

Статья посвящена «Книге о вкусной и здоровой пище» 1952 г. в контексте развития агитации и пропаганды в СССР. Это красочное и богато иллюстрированное издание не только являлось руководством по приготовлению пищи, но и ставило задачу сформировать в общественном сознании представление об успехах социалистического строительства. «Книга…» декларировала успехи развития пищевой промышленности и жилищного строительства в СССР. Впервые в ней появляется описание социального пространства — кухни как места приготовления еды, при этом речь шла об индивидуальной кухне, появлении газовых плит и холодильников. Автор статьи показывает, что издание не в последнюю очередь ставило цель стимулировать покупательную активность граждан ради пополнения государственного бюджета. Рецепты, представленные в книге, были ориентированы на разные имущественные слои населения и лиц разного рода занятий. Рекламировались деликатесные товары: черная икра, артишоки, шампанское, осетрина и др. В то же время часть рецептов была ориентирована на работающих женщин, и в книге были широко представлены полуфабрикаты, выпускаемые пищевой промышленностью. Однако обращение к реальным условиям жизни граждан в данный период позволяет заключить, что для многих читателей книга была лишь мифом о счастливой жизни. Как показывает анализ обращений граждан к власти, многие даже не имели надежд на улучшение, а процесс модернизации жилого фонда проходил с нарушением норм социальной справедливости. Демонстрируемое в книге продуктовое изобилие оставалось лишь на бумаге. Даже в крупных городах продукты в обычные продовольственные магазины поставлялись неравномерно. Еще более мозаичной была ситуация в провинции. В условиях плановой экономики некоторые продовольственные товары доставлялись на большие расстояния. Всё это создавало предпосылки для продуктового дефицита, а «Книга о вкусной и здоровой пище» призвана была выполнять прежде всего идеологическую миссию.

В последние годы появилась возможностью введения в научный оборот рассекреченных документов высших государственно-политических органов, общественных организаций и духовных управлений мусульман, неизвестных широкой научной общественности. Это позволяет проанализировать формы и методы деятельности Советского государства по строительству отношений с мусульманами, выявить направления, принципы и особенности работы государственных и общественных организаций в этом направлении. Характерной чертой религиозной политики в конце 1960-х гг., одним из трансляторов которой был Совет по делам религий при Совете министров СССР, образованный в декабре 1965 г., являлось создание картины полного благополучия религиозной жизни и религиозных организаций в стране. Одним из проявлений демонстрации такого успешного состояния мусульманских организаций был показ всему миру, что советские мусульмане имеют возможность, как и их единоверцы из других государств, выезжать на хадж в Саудовскую Аравию. Совершенно очевидно, что количество выезжавших из СССР было чрезвычайно мало и существовала огромная диспропорция не только между ними и числом желавших совершить хадж мусульман, но и числом заявлений, которые поступали организаторам выезда — органам власти, в том числе Совету по делам религий. При этом руководители духовных управлений мусульман имели возможность выезжать на хадж по несколько раз, что отражало политику государства в данном вопросе. Анализ архивных документов, обнаруженных в 2022 г., показал отношение к мусульманам, совершавшим хадж, сразу с нескольких сторон: со стороны советского государства, простых мусульман СССР, органов власти и мусульман тех государств, которые посещали советские паломники в ходе своего путешествия, например — Судана и Египта. Весьма показательным выглядит и отношение к советским паломникам со стороны жителей Королевства — от простых людей и заканчивая представителями власти, в том числе и со стороны короля Саудовской Аравии.

В статье рассматриваются основные направления взаимодействия в сфере образования в рамках Союзного государства. Новизна данного исследования заключается в том, что в нем впервые сформулирована и вводится в научный оборот авторская исследовательская позиция в отношении предмета исследования, четко очерчены границы, разделяющие процессы, происходящие в рамках Союзного государства, и развитие российско-белорусского межгосударственного взаимодействия. В контексте этой концепции выявлены и сформулированы основные этапы развития этих процессов, намечены основные тенденции формирования нормативно-правовой базы формирования единого образовательного пространства, систематизированы меры по их практической реализации. Представлен анализ развития взаимодействия Российской Федерации и Республики Беларусь в рамках Союзного государства, встроенный в общий контекст изучения союзного строительства. Обозначаются следующие этапы: 1995–1999 гг. — предварительный, включающий в себя оформление равных прав граждан на уровне межгосударственных отношений и в процессе начала союзного строительства; 1999–2012 гг. — оформление нормативно-правовой базы в части образовательного пространства Союзного государства, реализация существующих норм; 2012–2018 гг. — постепенный рост внимания со стороны органов управления Союзного государства к проблематике гуманитарного сотрудничества, адаптация сформированных нормативно-правовых актов к актуальным изменениям в сфере образования двух стран; с 2018 г. по настоящее время — формирование единого образовательного пространства Союзного государства стало остро актуальной задачей дальнейшего развития интеграции, что подтверждается реальными практическими решениями. Разведены в отдельные блоки и охарактеризованы действия, предпринимаемые органами Союзного государства, и шаги, инициируемые самими образовательными учреждениями, профессиональными кругами с целью развития сотрудничества в сфере образования. Выявлена и особо обозначена роль диаспоральных общественных организаций в рассматриваемых процессах. В результате проведенного анализа сформулирован вывод об особой роли образовательных, научных организаций, профессиональных объединений и институтов гражданского общества двух стран в развитии единого образовательного пространства.

При постановке цели и задач статьи автор исходил из того, что хорошо изученная ранняя история дворцовых поселений Московского и других центральных уездов Русского государства очень редко в историографии сочетается с изучением их современного состояния, в значительной мере сложившегося под влиянием дворцового прошлого. Источниковой основой статьи стали многочисленные справочные издания по истории бывших царских владений, а также информационные ресурсы Интернета, основанные на первичных официальных источниках о современном состоянии отдельных поселений. Автор определил основные социально-демографические характеристики 162 поселений из 178, включенных в Перечень дворцовых волостей и сел на 1705 г. Не установленные по исторической судьбе поселения либо до неузнаваемости изменили названия, либо бесследно «растворились» в составе других поселений. Количественный анализ разнообразных административных и социально-демографических параметров бывших дворцовых сёл прежде всего позволил установить изменения поселенческого статуса бывших дворцовых сёл Центра России в XVIII — начале XXI в., единичные случаи полного исчезновения бывших дворцовых поселений. Анализ перемен в административном статусе бывших дворцовых сёл показал, что заложенный при их основании потенциал позволил двум третям из них стать в последующем локальными административными центрами. В качестве показателя успешного демографического развития изученных дворцовых поселений в статье принят рост численности населения вплоть до конца XX в. в 70% из них. Исследование социально-экономического развития дворцовых сел привело к выводу о том, что многие из них в XVIII–XIX вв. стали и ныне остаются локальными торгово-промышленными и социально-культурными центрами. В заключении статьи констатируется, что необычному для настоящего времени успешному социально-демографическому развитию почти полутора сотен бывших дворцовых поселений способствовал целый ряд долговременных исторических, историко-географических, историко-культурных факторов. Эта относительная успешности проявилась на фоне увядания тысяч русских сельских поселений.

Жан-Батист Грёз (1725–1805) прославился как мастер портретов и нравоучительных семейных сцен. В то же время он достиг исключительных успехов в деле популяризации своего искусства путем гравирования собственных композиций. Предметом настоящего исследования являются подготовительные рисунки-моделло к семейным сценам мастера и организация процесса их репродуцирования в гравюре. Данный аспект его творческой деятельности является еще не изученным, как и в целом графическое наследие художника мало освещено в русскоязычной историографии. В ходе исследования поэтапно реконструируется деятельность Ж.-Б. Грёза как популяризатора семейных сцен в гравюре на основе доступных автору исторических документов, анализа оригиналов рисунков и гравюр из отечественных и зарубежных коллекций. Выделяются такие аспекты творческого процесса художника, как графическая разработка и подготовка композиций к гравированию, достижение специфических качеств в рисунках в связи с технологиями дальнейшего репродуцирования, взаимодействие с мастерами-граверами и организация творческих и технических работ в рамках особого объединения. Автор приходит к выводу, что мастер выбирал определенный ряд гравировальных техник по критерию наиболее точного отражения художественных свойств оригиналов. Привлекая к сотрудничеству особый круг мастеров-граверов, он создал монопольное объединение для контроля за процессом создания, производства и продажи оттисков. В результате Ж.-Б. Грёз достигал выдающихся и специ­фических художественных качеств в рисунках, предназначавшихся для дальнейшего тиражирования, и в самих оттисках. Еще современники обратили внимание на превосходного качества гравюры, которые удивительно точно передавали индивидуальность техники Грёза, и выделяли их среди массовой тиражной продукции во Франции XVIII в. Рассмотренная система создания и популяризации тиражной графики явила пример оригинальной для своего времени организации гравировального процесса, показала не только художественные, но и практическо-деловые способности выдающегося мастера и стала тем аспектом деятельности Ж.-Б. Грёза, который дал новую грань понимания его художественного наследия.