Вестник МГУ. Серия 8. История. 2022. № 4

Судьба Папской области в ходе объединения Италии представляет особый научный интерес. Несмотря на усилившееся в годы Реставрации экономическое отставание своего государства, папство стремилось сохранить влияние в итальянской и европейской политике. Традиции управления теократическим государством вобрали многое из практики руководства католической церковью, что привело к формированию особой политической культуры. Благодаря ей в политической практике Папской области первой половины XIX в. стали оригинальным образом сочетаться крайне ретроградные элементы и идеологическое новаторство, позволившее использовать потенциал католической доктрины и сохранить ведущую политическую роль на Апеннинском полуострове. В начале 1840-х гг. складывается учение нео-гвельфизма, согласно которому папству уготована особая миссия в политическом возрождении и объединении Италии. Это учение обрело широкий отклик на территории всего Апеннинского полуострова и за его пределами. Целью данной статьи является анализ политических и административных практик папства, своеобразия его политической культуры и общественного климата. Для Папской области характерно сложное сочетание светских и церковных приемов воздействия на общество. Представления о политической роли папского государства и его ближайших перспективах были часто обусловлены не столько его объективным потенциалом, сколько вековой убежденностью в коренных отличиях природы этого государства от природы его итальянских соседей. Новаторский курс, взятый новоизбранным папой Пием IX в 1846–1847 гг., серьезно подорвал эту убежденность, но не отдалил модель политической эволюции Папской области от судеб некоторых других итальянских государств. Выявление особенностей политической культуры Папской области возможно только при изучении круга специфических источников. В статье рассмотрены основные официальные документы Курии религиозного и светского характера, свидетельства, оставленные публицистической и художественной литературой эпохи. Полученные результаты позволят лучше понять состояние папского государства накануне революции 1848 г., а также причины последующего консервативного поворота.

Крестьянская этика являлась основой взаимоотношений крестьян в общине, ее нормы во многом определялись патриархальными традициями и религиозным мировоззрением ее членов. На примерах приговоров волостных судов Смоленской губернии второй половины XIX в. в статье показано влияние крестьянской этики и связанных с ней правовых обычаев на отправление правосудия в крестьянской сословной волости. До отмены крепостного права трудовые, финансовые и поземельные отношения в общине регулировали правовые обычаи, поэтому и после 1861 г. волостные суды, состоявшие в большинстве своем из неграмотных крестьян, не знавших общегражданского законодательства, руководствовались правовыми обычаями. Характерными чертами волостного суда являлись отсутствие бюрократических процедур и простота делопроизводства. Судебные разбирательства часто заканчивались примирением сторон, так как в рамках религиозного мировоззрения крестьян разрешение возникавших споров и разногласий миром считалось богоугодным делом. В книгах приговоров волостных судов преобладали разбирательства, связанные с неисполнением крестьянами долговых и трудовых обязательств. Крестьяне, не исполнявшие обязательства, имели дурную репутацию в общине. За такие проступки волостные суды наказывали обычно денежным взысканием. Кражи как вид правонарушений в практике крестьянских сословных судов встречались редко. Крестьяне хорошо знали друг друга, часто испытывали нужду, связанную с малоземельем и неурожаями, в этих условиях отношение членов общины к краже было крайне отрицательным. На примере приговоров волостных судов показана также эволюция отношения крестьян к телесным наказаниям, которые в последней четверти XIX в. все чаще воспринимались негативно. Такая динамика свидетельствует об изменении сознания крестьян, пробуждении в них чувства собственного достоинства. Наказание розгами в общине стало считаться недопустимой мерой, унижающей крестьянина. Крестьянская этика оказывала существенное влияние на правовую практику волостных судов, поскольку крестьяне в пореформенный период продолжали жить по правовым обычаям в отличие от других сословий дореволюционной России.

Самоубийства политических заключенных Шлиссельбурга и других тюрем в царской России не были редкостью. О Михаиле Грачевском сложилось представление, что самоубийством он пытался заставить власти смягчить тюремный режим и пожертвовал собой ради товарищей по заключению. В данной статье предпринимается попытка установить истинную причину самоубийства. Рассматривается путь Грачевского в революцию, анализируются его личностные качества. Вскоре после первого ареста Грачевский примыкает к народникам, ведет пропаганду среди рабочих, за которую и был арестован. Трехлетнее заключение в одиночной камере, участие в Процессе 193-х (1877–1878 гг.) окончательно формируют его как революционера. Сосланный в Холмогоры Архангельской губернии, он бежит, а затем присоединяется к революционной организации «Народная воля», входит в ее Исполнительный комитет. Многочисленные аресты народовольцев в 1881 г. выдвигают его на первые роли в организации. К моменту ареста 5 июня 1882 г. Грачевский — один из опытнейших революционеров, он участвовал в нескольких терактах, работал в подпольных типографиях, вел пропаганду в провинции. Неудивительно, что такая ответственная, опасная работа истощила его нервную систему. Будущее предвещало лишь арест и виселицу, Грачевский не ждет для себя другого, но его мучает вина: народоволец, видимо, по неосторожности навел полицию на конспиративную квартиру, где были арестованы многие товарищи. В показаниях он берет максимум вины на себя, но суд по процессу 17-ти (1883 г.) приговаривает его к пожизненной каторге. Грачевский оказывается в каменном мешке Шлиссельбурга, где и покончит с собой спустя три года. Прежде подробно не исследовавшийся вопрос о причинах самоубийства Грачевского решается автором в пользу потери им рассудка вследствие тяжелейших условий заключения. На основе официальных донесений врача и смотрителя тюрьмы и мемуаров шлиссельбуржцев восстанавливается хронологическая картина состояния народовольца

Промышленный подъем в России в конце XIX в. не в последнюю очередь обязан экономическим возможностям Туркестана, ставшего базой развития хлопководства в империи. Частный капитал с самого начала заинтересовался потенциальной выгодой экономической эксплуатации Средней Азии, ведущую роль в развитии этого направления должны были сыграть мероприятия по орошению земель и развитию транспортной инфраструктуры в крае, обеспечивавшие бесперебойное поступление сырья на перерабатывающие заводы в европейской части России. Казенных возможностей для этого не хватало, и общественная мысль задалась вопросом: возможно ли привлечь значительный частный капитал в Туркестан с выгодой для всех и что именно нужно для этого сделать? Предметом настоящего исследования является общественная дискуссия в периодической печати по вопросу привлечения частного капитала в Туркестанский край в конце 1880-х — начале 1910-х гг. В результате рассмотрения эволюции общественной мысли о привлечении частного капитала были выявлены наиболее спорные аспекты обсуждения. Из проведенного исследования можно сделать общий вывод о господстве в общественной мысли как либерального, так и консервативного направления идеи о безоговорочной необходимости использовать в Туркестане средства частного предпринимательства. Критика же подобного тезиса являлась скорее исключением, характерным для реакционеров и «охранителей», опасавшихся вмешательства иностранного капитала, особенно еврейского. При этом отдельные авторы призывали сделать ставку на мелкий и средний капитал, который виделся им более гибким, крупный же капитал рассматривался не только как способ быстро решить проблему нехватки средств, но и как угроза принципам общественного водопользования. В работе впервые поднимается тема общественной дискуссии по вопросу о роли частного капитала как в туркестанских периодических изданиях, так и на страницах центральной печати, при этом привлекается ряд ранее не использованных материалов периодики различной политической направленности.

После поражения в Первой мировой войне Болгария была подвергнута принудительной демилитаризации в рамках новой Версальской системы миропорядка. Разоружение армии, уничтожение излишнего вооружения и боеприпасов тщательно контролировалось делегатами Межсоюзнической военной контрольной комиссии стран-победительниц. Однако оставшееся стрелковое оружие послужило основой многих процессов и событий межвоенного периода в Болгарии, среди которых: сентябрьское восстание 1918 г., череда политических убийств, вооруженная борьба Внутренней македонской революционной организации, июньское сопротивление военному перевороту 1923 г., сентябрьское вооруженное восстание 1923 г. До настоящего времени историки не пришли к единому мнению о количестве стрелкового оружия, выведенного из легального оборота. Более того, не уточнено даже общее количество оружия, которым располагала болгарская армия на момент окончания Первой мировой войны. Однако эти вопросы представляются важными для оценки значимости вооруженной борьбы во внутриполитической истории как Болгарии, так и балканского региона. В данной статье рассмотрен процесс укрытия стрелкового оружия и вооружения болгарской армии, протекавший на фоне скрытой и явной конфронтации новой политической власти, представленной руководителями Болгарского земледельческого народного союза, и военного руководства страны. Ранее не использовавшиеся источники позволили детализировать способы укрытии оружия от надзора международной комиссии. Количественная оценка выведенного из легального оборота оружия, выполненная на основе анализа устоявшихся и современных данных, позволяет по-новому взглянуть на такие аспекты кризисных событий межвоенного периода, как участие болгарской армии в укрывании стрелкового оружия и специальной военной техники, пути приобретения этого оружия оппозиционными силами, основы возрождения материальной составляющей военной мощи страны после прекращения действия межсоюзнического военного контроля. Кроме того, ставится под сомнение принятое в историографии мнение об организации масштабных контрабандных поставок оружия правительством Советской России для Болгарской коммунистической партии в августе–сентябре 1923 г.

Пребывание русских эмигрантов в Харбине в 1920– 1940-х гг. делится на три этапа. Первый этап — это время от Октябрьской революции до установления дипломатических отношений между Китаем и Советским Союзом (1924). Второй этап продлился до Мукденского инцидента 18 сентября 1931 г. Третий этап охватывает годы от начала японской оккупации северо-восточного Китая и до конца Второй мировой войны. Численность русской эмиграции в Харбине была значительной. Несмотря на то что Китай в межвоенный период непросто выстраивал свои отношения с другими странами, русские эмигранты, воспитанные в традициях одинаково чуждых китайцам западной светской образованности и традиционного православия, сумели не только сохранить свою культурную идентичность, но и поступательно развиваться в ее русле. Это развитие происходило по разным направлениям. Интенсивной оставалась деловая активность «русского Харбина», проживавшие там предприниматели пытались не только сохранять, но и наращивать свое присутствие в китайской и, шире, мировой экономике. Культурная жизнь эмигрантов также пребывала на высоком уровне, продолжая традиции русского Серебряного века. Создавались новые литературные произведения, появлялись общества, объединявшие представителей творческих профессий. Харбин стал центром музыкального образования, причем не только для русских эмигрантов, но и для местного населения. Многие известные китайские исполнители и музыканты получили образование именно в музыкальных учебных заведениях «русского Харбина». Город украсили здания, гражданские и храмовые, возводимые русским архитекторами. Сфера образования была представлена учебными заведениями всех уровней. Не прекращалась издательская деятельность: в Харбине выходила русская периодика, публиковались книги, в том числе воспоминания участников Белого движения, существовала разветвленная сеть библиотек. Хорошо организованная культурная жизнь «русского Харбина» способствовала сохранению русскими эмигрантами своей национальной идентичности.

31 августа 2016 г. в Бразилии завершился импичмент президента Дилмы Русеф, которая вступила в должность в 2011 г., а в октябре 2014 г. была избрана на второй срок. Учитывая, что в 2003–2010 гг. Бразилией руководил представитель левоцентристской Партии трудящихся Луис Инасиу да Силва, активно проводивший социальные реформы, а политика сменивших Русеф президентов Мишела Темера и Жаира Болсонару имела отчетливый правый проамериканский оттенок, можно утверждать, что импичмент не только стал переломным моментом во внутриполитической жизни Бразилии, но и обозначил более широкий неоконсервативный тренд регионального значения второй половины 2010-х гг. В данной статье представлен анализ того, какие факторы привели к досрочной отставке президента. Завершение «золотого десятилетия» 2003–2012 гг., в течение которого цены на сырье (в частности, нефть) были высокими, критическим образом повлияло на жизнь Бразилии. В связи с этим рассмотрены причины резкого ухудшения экономической конъюнктуры и обострения социальной напряженности в стране в 2013–2014 гг. Автор предпринимает попытку выяснить, что могло стать катализатором массовых протестов в Бразилии еще за несколько лет до импичмента Д. Русеф, как в этот период происходило усиление оппозиции (предвыборная кампания на второй срок Д. Русеф была отмечена жесткой борьбой). Охарактеризованы причины образования бюджетного дефицита в Бразилии, который привел к сворачиванию программ господдержки, росту социальной напряженности на фоне коррупции, обострению политической борьбы и ослаблению позиций правящей партии. Уделено внимание той роли, которую сыграли личные амбиции бывших союзников отстраненного президента, стремившихся сохранить карьеру на фоне многочисленных антикоррупционных расследований. По итогам исследования автор приходит к выводу, что предпосылки импичмента президента Дилмы Русеф сформировались задолго до самого события, а многие обвинения в адрес бывшего президента со стороны политических противников не были достаточно обоснованными.

Китайские социальные сети представляют для исследователя значительный по объему, но крайне мало изученный материал. На подобных площадках граждане КНР могут высказываться и высказываются относительно свободно, в том числе напрямую критикуя власть. В связи с этим мнения китайцев, нашедшие отражение в социальных сетях, довольно репрезентативны и содержат широкий спектр взглядов по тем или иным вопросам. В настоящей статье рассматривается отношение китайцев к африканским мигрантам в различных китайских социальных сетях. В зарубежной и отечественной исследовательской литературе данная проблематика освещается фрагментарно и поэтому нуждается в более обстоятельном изучении. Автором проведена значительная работа по поиску публикаций, связанных с этой темой. В качестве методологического инструмента использовался поиск по ключевым словам, а также по внешним ссылкам. Результаты исследования свидетельствуют о том, что подавляющее большинство китайцев, публикующих посты в социальных сетях и комментирующих их, настроены к африканским мигрантам крайне негативно, порой враждебно, а немногочисленные исключения лишь подтверждают это правило. Набор упреков в адрес мигрантов всегда примерно один и тот же: их обвиняют в отсутствии культуры, неуважении к китайским традициям, плохом отношении к женщинам, склонности к совершению преступлений, а также в том, что правительство тратит на них неоправданно большие средства. Высказываются опасения, что из-за мигрантов Китай может утратить свою культурную и национальную идентичность. В настоящем исследовании автор старался избегать тенденциозности или предвзятости, будучи одинаково далеким как от расистских взглядов отдельных китайских блогеров, так и от огульного обвинения всего китайского общества в расизме. В статье лишь констатируется тот факт, что подавляющее большинство публикаций в китайских социальных сетях, посвященных проблеме африканских мигрантов, содержит негативный настрой в отношении последних, хотя имеется устойчивое количество примеров противоположных взглядов и оценок.

В статье прослеживаются основные этапы становления и развития первой в стране специальной кафедры источниковедения, созданной на историческом факультете Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова в сентябре 1952 г. Создание кафедры открыло новый этап в изучении и преподавании специальных исторических дисциплин, освоение которых является необходимым условием профессиональной подготовки историка. Показан решающий вклад руководителей кафедры академиков Михаила Николаевича Тихомирова и Ивана Дмитриевича Ковальченко в определение задач и направлений работы кафедры источниковедения, в создание и развитие концепции подготовки студентов-историков, специализирующихся на изучении источниковедения, историографии, методов исторических исследований, в формирование коллектива преподавателей и научных сотрудников, в достижение значимых успехов в преподавании и научной деятельности. Раскрываются основные страницы истории кафедры источниковедения исторического факультета МГУ как одного из ведущих в стране учебно-научных и методических центров по изучению и преподаванию проблем источниковедения, историографии, методов исторических исследований, вспомогательных исторических дисциплин. Продемонстрирован вклад кафедры источниковедения в развитие исторической науки, показана повседневная учебная и научная работа кафедры на протяжении семи десятилетий ее деятельности. Проанализирован опыт решения коллективом кафедры актуальных задач исторической науки в контексте становления и совершенствования преподавания учебных курсов, складывания учебных планов лекционных и практических занятий, формирования программ учебных курсов, подготовки методических и учебных пособий для обеспечения преподавания общих учебных курсов и дисциплин специализации для всех студентов исторического факультета, специализирующихся по отечественной истории, и для студентов, выбравших специализацию, профиль и образовательные программы кафедры источниковедения в частности. Перечислены основные направления научных исследований сотрудников, проблематика специальных курсов, прочитанных преподавателями и научными сотрудниками за последние годы. Особое внимание уделено проведению мемориальных научных чтений, посвященных коллегам и учителям — выдающимся профессорам кафедры, заложившим традиции коллектива, которые сохраняются, поддерживаются и развиваются сегодня.

Тема статьи представляется частью более широкой проблемы, а именно — диалога культур, повсеместно и активно происходившего в европейском пространстве XVIII в. Рассматривается одна из сторон межкультурной коммуникации — взаимообмен художественными кадрами между странами. В данном явлении ключевую роль играл тип «странствующего», или «мигрирующего», мастера, сложившийся в указанную эпоху. С самого начала столетия активно распространяется практика приглашения к европейским монаршим дворам именно французских мастеров, художников, скульпторов и архитекторов. Французская традиция начинает активно воздействовать на формирование художественной политики многих европейских государств. Для понимания особенностей развития отечественного искусства XVIII в. важным становится установление и определение причин возникновения данного феномена и его бытования как в общеевропейском, так и в русском культурном пространстве. Внимание автора сосредоточено по большей части на карьере одного из представителей рассматриваемого явления — Жана-Луи Девельи (1730–1804?), французского мастера, прибывшего в Россию около 1754 г. Посредством изучения творческих биографий мигрирующих мастеров, повлиявших на общую картину отечественного искусства во второй половине столетия, представляется возможным более полно осмыслить данное явление. Рассмотрение деятельности отдельных представителей французской художественной миграции позволяет нагляднее проследить процессы формирования в европейском искусстве указанного времени явления «мигрирующих мастеров» и выявить ключевые особенности их творчества. Можно говорить о формировании определенного «метода странствующего живописца». Эта синтетическая художественная манера представляет собой сплав наследия национальной школы, в рамках которой воспитывался мастер, с художественными традициями посещаемых художником стран. В данном контексте фигура Ж.-Л. Девельи является весьма показательной. Общаясь с русскими заказчиками, учениками и сложившимися художниками, представителями отечественной художественной школы, французский мастер активно способствовал межкультурным контактам. Биография художника представляет интересный материал, позволяющий проследить основные пути взаимодействий художественных традиции России и Франции.